Услуга муж на час - это услуги от специалиста
Но его психология пока еще мне не ясна. Но куда? Не оставила ли она хоть записочки прощальной? Но ведь кто-нибудь же должен быть за то в ответе? Хотя, по мере приближения к центру города, дома принимали все более городской вид, и все чаще и чаще (чуть не через каждый пятый дом) попадались либо церкви с золотыми маковками, либо часовни, но в той же мере возрастало нетерпение и беспокойство Курбского; ему было уже не до того, чтобы любоваться чем бы то ни было. Только наступившие уже сумерки принудили его отложить свой отъезд до другого утра. Несть бо человека без греха, токмо один Бог, - заключил свой рассказ старик. Собственно городом считались Кремль, Китай и Белый город, отделенные каждый от соседних частей высокими каменными стенами. Возвратись, наконец, в сопровождении двух конных стражников, он хотя и пропустил Курбского в город, но под конвоем этих стражников. Потом под икру ачуевскую, потом под зернистую с крошечным расстегаем из налимьих печенок, по рюмке сперва белой холодной смирновки со льдом, а потом ее же, подкрашенной пикончиком, выпили английской под мозги и зубровки под салат оливье… Наконец-то он и под Москвой. Наконец-то вот и Успенский Вражек. Вот, вот, вот мои ключи, подымитесь в мою комнату, ищите, ройтесь, копайтесь; ручаюсь вам, что мы поднимем лисицу.
И вот Божиим же изволением ты свободен ныне от тех насильственных уз. Ну, вот и приютила этих двух бродяжек, которых николи допрежь и в глаза не видала! Ну, а как засядет тебе этакая мысль гвоздем в голове… Однако и на утро его не пропустили еще в город: предъявленный им на заставе царскому приставу «пропускной лист», выданный ему царевичем Димитрием, возбудил небезосновательные подозрения. Однако же усилия его тем и ограничились. Когда же Курбский, приняв от него пастырское благословение, поднял голову, то заметил, что батюшка пристально и вдумчиво вглядывается в его черты, словно припоминая, где-то он его уже видел. Когда первый сводчик вышел, я приказал позвать второго. Когда Курбский принял последнюю, то увидел на один миг и самого владельца руки. Тогда Курбский вручил старичку довольно крупную сумму на поминовение души «рабы Божией Раисы» и готов был сейчас же пуститься в обратный путь. Просим, - указала она ему с глубоким вздохом на лавку в красном углу под великолепной божницей, так и блиставшей золотыми окладами икон и подвешенными внизу пасхальными яичками, и сама же первая грузно опустилась на эту лавку, устланную богатым персидским ковром. Ворота были крепкие, дубовые, с двускатной кровлей; под кровлей - старинная икона с неугасимой лампадой. Очевидно, и Маруся со своей стороны торопила дядю, чтобы возможно скорее оборвать последнюю нить с прошлым.
Еще два года назад ее свалил «недуг огненный» (горячка), и тем недугом до того ослабило «весь телесный ее состав», что ей не суждено было уже подняться. Еще бы: положение строгое - держать все улицы на запоре. Из дальних, батюшка, - отвечал Курбский, - еду я из Северской земли, а путь держу на Москву; сюда же завернул нарочно по одному важному для меня делу… Нет, батюшка, давно проснулся и хлопочет об отъезде сынка. Точно так же и все Замоскворечье (правый берег Москвы-реки) было занято большой слободой - Стрелецкой. Наименование «Белокаменной» было присвоено Москве, надо думать, главным образом, благодаря возведенным из кирпича и камня высоким городским стенам и башням, многим каменным же церквам и каменным строениям. Отобрав сомнительный документ и подвергнув владельца его обстоятельному допросу, - кто такой, за каким делом и у кого остановится в Москве, - пристав отправился куда-то по начальству и заставил ждать себя довольно-таки долго. А Степан Маркыч? - продолжал допрашивать Курбский, нарочно отдаляя вопрос свой о Марусе. Степан Маркыч не даром, вишь, сказывал, что иноческая келья давным-давно уже грезилась Машеньке и во сне и наяву, как некая тихая пристань от бурь житейских. У тебя она ведь, Иван Маркыч?
Не сам ли Спаситель наш велел отдавать ближнему последнюю рубаху! Не прогневись, сын мой, - сказал он, - и мы, служители Царя Небесного, перед земными барами своими - те же рабы, безвольные исполнители барской воли. Не выжидая, пока отворят ворота, он вошел в калитку. Но как ни спешил он нагнать Биркиных, при всякой перемене лошадей на вопрос его: давно ли проезжал тут толстяк-купец с молодой девушкой, был один ответ: что проехали они еще накануне. Конечно. Но ведь там все уже в течение четверти столетия заколочено. Но когда он подъехал к заставе, пробило уже 10 часов, и его задержали. Но от чего это с нею приключилось? У меня; а то у кого же? Сам же ты ведь окрутил, повенчал меня по приказу старого князя с той… Воспротивься тогда приказу старого князя, тебя бы я все равно не вызволил из беды, а сам бы благоприятства княжеского лишился. Зугру отвсюду предлагались старому Абурашиду, отцу ее; по мере умножения цены их умножалось и корыстолюбие старого татарина. Что же до обывательских домов, то не только в слободах, а и в самом «городе» большая часть их состояла из обыкновенных деревенских изб, там и сям даже так называемых «курных», крытых тесом и дранью, по окраинам же города просто соломой.